Беседы с Уэйном Ликермэном в Лос-Анджелесе

18.09.2004

Оригинал находится http://www.advaita.org/aftrans.htm.

Уэйн: Как тебя зовут?

Ø      Джордж.

Уэйн: Джордж, как вышло, что ты оказался сегодня здесь?

Ø      Я прочёл «Сознание говорит» и пару раз видел вас через сетевое видео. Похоже, наступил момент прийти. 

Уэйн: Мог бы ты сказать, что данное учение привлекает тебя? Есть ли что-то в «Сознании говорит» и в видео, что притягивает тебя?

Ø      Именно так это и ощущается.

Уэйн: Это эмоциональный или интеллектуальный отклик?

Ø      Не знаю, возможно, и то и другое. Кажется, интеллектуально очень удовлетворяет. Это не является тем, что я выбрал; учение само нашло меня. Я изучаю подобные вещи в течение приблизительно тридцати лет.

Уэйн: Чем ты занимаешься?

Ø      Сейчас я на пенсии. Работал менеджером и консультантом на радиостанции.

Уэйн: Остались ли после чтения книги или просмотра видео какие-либо неразрешенные вопросы, касающиеся учения?

Ø      Нет. Я только ожидаю. Что-то вроде этого. Полагаю, моя голова находится в пасти тигра, но ничего не поделаешь, приходится лишь ждать и смотреть. Такие странные чувства.

Уэйн: Ждать чего, Джордж?

Ø      У моря погоды... Вот это и есть моя проблема. Я не знаю, как переживают это другие. Это похоже на старание не стараться. Мое понимание интеллектуального характера. Дно еще не отвалилось. И есть желание завязать со всем этим.

Уэйн: Можешь ли ты сказать, что ты имеешь в виду, когда говоришь: «завязать со всем этим»?

Ø      Избавиться от этого… Да, кто избавляется? То, как я понимаю это учение, Рамеш и Махарадж рисуют возможность затихания или окончания внутреннего диалога или болтовни, и мне хотелось бы избавиться от этого. Я полагаю, нет ничего, что я мог бы сделать насчет этого, за исключением того, что сидеть и ждать. Мне не хотелось бы ускорять это. И это реальная проблема. Я не знаю, за что хвататься. Таким образом, полагаю, мне лучше посидеть здесь и послушать. Я не знаю, что вы можете сказать об этом.

Уэйн: Я тоже не знаю, что я могу сказать об этом!

Ø      Знаю. Я не ожидаю, что кто-то что-то сделает.

Уэйн: И, тем не менее, постоянно делается. Это, видишь ли, обратная сторона монеты, и мы часто забываем, что процесс жизни непрерывно продолжается.  Я здесь и ты здесь, я рассказываю, ты отвечаешь, твой интерес – всё это часть того более широкого, «что есть».  И поскольку это так, нет ничего, что ты или я можем эгоистически делать, больше того, что продолжается.

И это действительно хорошая новость, потому что иначе ты так и остался бы в безрадостном подавленном состоянии, потому что встречное требование эго «нет ничего, что я мог бы сделать» истощило бы все  оставшиеся соки жизненной энергии. Эго кладет серый покров абсолютно на всё.  Учение обращает внимание на то, как много того, что делается. До тех пор, пока тело дышит, так много еще мыслей, которые необходимо передумать, так много еще чувств, которые необходимо прочувствовать, так много всего того, что нужно пережить.  И это очень важно – я чувствую как это важно.

Обычно учение не совершает в основной природе сильных изменений. Если ты по природе склонен к меланхолии, несомненно, меланхолия останется частью твоего организма тела/ума.  Однако результатом учения часто бывает снижение накала меланхолии.  Наиболее драматический пример, который я наблюдал, произошел со знаменитым парнем Леонардом Коэном. Он приходил на беседу 6 или 7 лет назад. Я тогда еще не знал, кто он. Все, что я знал, так это то, что передо мной без сомнения, самый мрачный и самый подавленный человек, которому я когда-либо уделял внимание в процессе беседы. Он был склонен к очень глубокой меланхолии. Его проблема была в том, что когда он смотрел вокруг, то находил лишь невероятную боль, страдание и печаль. Он был необычайно чувствителен и здорово попадался на этом и переживал всё очень глубоко.

Спустя несколько лет, он здорово увлёкся учением. Наконец, четыре года назад, он приехал повидаться с Рамешем в Индию.  К этому времени, учение уже окончательно овладело им. У него был мощный резонанс с Рамешем, и результатом сильного воздействия учения, к которому он оставался открытым на протяжении пяти лет, стало достойное восхищения изменение в сторону радостности и легкости, которые отразились, прежде всего, на его поведении и работе.  Осталось то, что присуще этому человеку, но степень подавленности и мрачности была существенно снижена. Таким образом, его жизнь стала светлее, и сам он посветлел.

Питательной средой его страдания была идея о том, что того, что воспринималось им как тёмное, болезненное и отталкивающее,  - не должно быть. Так или иначе, то, что было таким, как есть воспринималось как фундаментальная ошибка мира. Скрытый подтекст в наблюдении явился тем обстоятельством, которое нуждалось в исправлении. Часто бремя того, что нуждается в исправлении, падает на эго, мыслящего, что «я»  каким-то образом связано с этим.  Это едва уловимое требование авторства на происходящее. Оно едва различимо, но оно здесь. Данная вовлеченность является тем, что производит страдание, сопровождающееся болью жизни.

Поскольку учение охватывает и снижает интенсивность притязаний эго, то зачастую это приводит к ослаблению страдания. Боль еще здесь. Страдание в мире остается. Есть еще многочисленные следы несчастья и уродства. Тем не менее, слабеет само качество того, «чего не должно быть», и таким образом затихает страдание, сопровождающее боль.

Ø      Действительны ли также другие стимулы, которые могут быть? Я думаю, что что-то во мне управляется страхом, которому я не могу дать названия. Это продолжается с тех пор, как я был ребенком. Есть экзистенциальный страх, – (не ясно). Думаю, что поиск – это как обстоятельства, это похоже на дурацкий зуд.  Я не хочу сказать, что это болезнь. Но это хроническое состояние, почти как геморрой. Меня действительно сильно потрясло то, что вы и Рамеш сказали о том, что мы не по своей воле становимся ищущими. «Я не выбирал этого». И я знаю людей, которые ничуть не заинтересованы в этом – это люди, которых я люблю и уважаю. Ищущий может быть большой занозой в заднице для своих друзей.

Уэйн: Вот почему мы собираемся вместе в группы, благодаря которым благополучно находимся вне мэйнстрима.  Эта экзистенциональная тоска, это качество освобождения. Плывущий по течению страх, не связанный ни с чем особенным, является тем, что я характеризовал бы как страх эго. Это страх, который основывается на факте того, что эго известно его собственное бессилие. Оно знает что, несмотря на предъявляемые им притязания на могущество, оно не в состоянии управлять вселенной и не в силах ничего с этим поделать. И, тем не менее, оно продолжает выдвигать свои немыслимые фальшивые требования на могущество и способность делать что-то.

Ø      Это так. И это тягостно. Ты полагаешь, что совершаешь прогресс, но затем понимаешь, что такой вещи как прогресс не существует. Нет, я не в отчаянье или что-то такое. Когда я говорю об этом, я понимаю, что другие переживают приблизительно то же самое. Мне 65 лет. Я думал, когда мне было тридцать, что всё наладится в ближайшие два-три года. Мне бы не хотелось отнимать слишком много времени на это.

Уэйн: Джордж, ты желанен здесь. И не нужно беспокоиться о том, что ты отнимаешь время у группы. Большинство присутствующих уже были здесь несколько раз и порядком истощили запас своих собственных вопросов и навязчивых мыслей. Несомненно, это одна из тех вещей, которые вновь пополняются! Плюс ко всему то, о чём ты говоришь,  практически каждому известно в этой комнате, и каждого касается. Это не только проблема Джорджа или ситуация Джорджа.

[Пауза.]

Уэйн: Как тебя зовут?

Ø      Reinhold.

Ø      Рейнхальд.

Уэйн: Встречались ли мы прежде?

Ø      Нет еще. Первый раз я услышал об этом от кого-то в баре. Я побывал в  разных духовных группах, но никогда не слышал о такой. Затем мой друг Чарльз рассказал мне об этом несколько месяцев спустя. Позже еще один друг Джим рассказал мне, и я решил, что стоит сходить самому. И вот я здесь.

Уэйн: Ты говоришь, что ты побывал во многих духовных кругах. Что ты ищешь в таких разнообразных местах?

Ø      Развлечения, например.

Уэйн: С развлечением здесь туговато. Если ты здесь за этим, я был бы рад развлечь тебя в течение пяти минут за 50 долларов.

Ø      Ну, возможно я искал что-то вроде серьёзного глубокого руководства, может быть, чего-то  более энергичного. Всё время чего-то хочется. Я довольно любопытен. Мне нравится исследовать разнообразные вещи. У всего можно поучиться. Всё истинно и всё в некотором отношении ложно. Мой друг сказал мне, что вы сильно отличаетесь от остальных.

Уэйн: Искренность – это то, что я очень ценю. Под искренностью я не имею в виду серьёзность, обязательность; для того, чтобы быть настоящим, нет нужды быть серьёзным. Тем не менее, учение священно для меня, и я испытываю глубокое благоговение и уважение к учению. Когда кто-то оказывается восприимчив к нему, - это доставляет мне удовольствие, и когда кто-то в силу своей природы не восприимчив к учению, - это вызывает у меня раздражение. Таким образом, если приходят с искренним желанием исследовать и отыскать то, что здесь есть, тогда добро пожаловать, и я ни в малейшей степени не буду смущен, если ты ничего не найдешь здесь. Люди приходят сюда в самых разнообразных состояниях подготовленности и проявляют разные уровни заинтересованности. И я не вкладываюсь в то, будет ли здесь разыгран матч между тем, что есть здесь и тем, кто приходит сюда.

Ø      Мне не многое известно об этом учении и я, кажется, не так много узнал от своего друга. В действительности он не рассказал мне об этом. Это учение?

Уэйн: Учение.

Ø      Чем вы занимаетесь? Это что-то, что можно делать?

Уэйн: Во-первых, учение начинается с принципа, который гласит, что ничего из того, что я скажу, не является истиной.

Ø      Истиной в буквальном смысле?

Уэйн: Окончательной Истиной.

Ø      Потому что истины нет?

Уэйн: Потому что все концептуальные истины относительны; кто-то соглашается; кто-то возражает. Всё, что говорится,  всё, чему обучают – дуалистично по своей природе, и может быть поставлено под сомнение.

Ø      Всё, что говорится?

Уэйн: Всё, что говорится.

Ø      Поскольку язык ограничен, не так ли?

Уэйн: Поскольку ум ограничен. Ум – инструмент дуальности.

Ø      Хорошо, может ли опыт быть истиной?

Уэйн: Опыт также дуалистичен по своей природе.

Ø      Так что же мы никогда не сможем переживать Абсолют, или, может быть, лишь какую-то часть этого?

Уэйн: Всё, что переживается, является аспектом истины. В учении, мы даём истине имя Сознание – Сознание, Истина, Источник, Единство, Соединение. Не имеет значения, как ты назовешь; всё это одно и то же, один и тот же указатель к источнику, аспектом которого всё является. Таким образом, истина может быть познана в ее аспекте, а не в ее тотальности. Мы функционируем в дуальности, таким образом, мы говорим, что в рамках относительной дуальности есть утверждения, которые мы называем либо истинными, либо ложными. Необходимо всегда помнить, что существуют относительные определения, а не абсолютные. Абсолютная истина может быть познана и может быть пережита лишь в ее аспекте.

Бесспорно, ты переживал состояние единения, соединения или присутствия в своей жизни и поиск. Мы называем это типом духовного переживания.  Оно имеет качество сущностной целостности, сущностной освобожденности и безграничности. И, тем не менее, если ты можешь знать это, если ты можешь переживать это, это должно быть ограниченным. Рамеш называет эти переживания «бесплатными образцами» или «взглядом через забор», но они не являются «тем».  Это лишь то, что пробуется на вкус, легкое дуновение. Они указатели. Но они не являются тем. На мой взгляд, это то, что твердо отграничивает данное учение от других учений. Учение говорит, что переживание единства – это относительное переживание; даже глубокое и проникновенное единение с Богом, который познается – относительная вещь, а не истинная, несмотря на то, насколько глубоко она ощущается.  Это аспект Тотальности, как и всё остальное.

Ø      Ну и к чему мы стремимся, куда идём? К неосуждению?

Уэйн: Мы никуда не идем.  Смысл учения состоит в том, что никого нет, чтобы идти куда-то, да и  некуда идти.

Ø      Чем тогда руководствоваться, – в чём кайф?  Как вы определяете ваши цели? Вы что просыпаетесь, каждое утро и делаете то, что кажется правильным?

Уэйн: А ты уже не так поступаешь?

Ø      Это и беспокоит меня.

Уэйн: Порой испытываешь беспокойство; порой жизнь налаживается.  Это означает, что иногда у тебя позитивные результаты того, что ты делаешь, а иногда негативные. Иногда у тебя потрясающие переживания, и жизнь ощущается наполненной и богатой. А иногда ты беспокоишься. Порой люди без ума от тебя. Иногда от тебя требуют то, что ты не в силах выполнить. Это жизнь.

Суть в том, что когда ты встаешь утром, организм, который называется Рейнхальд, обладает определенными качествами. У Рйенхальда есть комбинация генетических предрасположенностей, как результат некой обусловленности:  воспитание в соответствии с традициями места, где ты родился, образование, которое ты получил, особенности жизни и уклада твоей семьи. Весь этот опыт, который происходил с того момента, как ты родился, способствовал формированию того Рейнхальда, которым он сейчас является.

Ø      Но, в конечном счёте, это что - ум?

Уэйн: В конечном счёте… что ум?

Ø      Но я думаю, что, в конечном счете, то, во что ты веришь и есть то, что происходит, это реально. Есть люди, которые могут производить радикальные изменения, основывающиеся на том, во что они верят. Например, Стефан Хойкинс – Мощь против Силы (а не парень в инвалидной коляске).

Уэйн: Меня не волнует то, чему учат другие люди и что тот или другой парень говорит. То, к чему мы возвращаем и то, на что я продолжаю обращать внимание – это твой собственный опыт. Мы снова фокусируемся на том, что ты знаешь. Почему ты должен  верить ему или почему ты должен верить мне? Если мы говорим различные вещи, какое решение ты примешь?

Ø      То, которое работает на меня.

Уэйн: Хорошо.  Давай вернемся к тому, что работает на тебя. Если мы cможем  удержать наше внимание там, тогда может произойти какое-нибудь озарение. Когда мы размышляем о том, чему учат другие и о том, насколько то, чему учат, различно, мы попадаем в бесконечную трясину мнений, теорий и дискуссий. Давай вернемся к твоему опыту. Ты спрашиваешь: «Я просыпаюсь утром, и что я делаю?»  Вот то, где мы начали.

Я указываю тебе на то, что ты просыпаешься утром, и что-то делаешь, что-то воспринимаешь, что-то переживаешь. Как Рейнхальд делает то, что Рейнхальд делает?

Ø      Хороший вопрос. Это то, что удивляет меня. Есть ли у нас свобода, или я лишь предварительно запрограммированная ракета, которая летит через жизнь? Я действительно поражаю все цели, и они существуют где-то согласно какому-то высшему предначертанию. Может быть, все эти указатели уже заданы.  И у меня может быть иллюзия, что всё происходит по свободной воле, но никакой свободной воли нет. И в этом мой вопрос.

 Уэйн: Почему ты веришь мне? Скажу ли я тебе, что у тебя есть свободная воля или нет свободной воли, почему ты веришь мне?

Ø      Я не знаю.

Уэйн: Затем ты пойдешь к другому парню, кто-то скажет тебе посмотреть и скажет тебе нечто противоположное.  Зачем верить кому-то из нас?  Как ты определишь, кому верить? Тому, кто более одухотворенно одет, у кого лучше борода, или у кого более глубокий, более проникновенный взгляд? Как ты решишь? Вот почему я говорю не верить мне и не верить ему. Возвращайся и поищи сам.

Ты спрашиваешь, есть ли у тебя свободная воля. Давай посмотрим на природу твоих действий. Ты говоришь: «Я решил делать что-то. Я решил встать с кровати и таким образом я встал с кровати». Как вышло, что сегодня ты решил встать с кровати и провести день продуктивно, а в другой день ты решил встать, но снова свалился и уснул? Я уверен, у тебя было также и такое. 

Ø      Да.

Уэйн: Итак, как вышло, что такие различные результаты произошли от одного и того же решения?

Ø      А условие времени и то, как я себя чувствую?

Уэйн: Хорошо. Ты говоришь, что это потому, что в разные дни  ты чувствуешь себя по-разному.  Но  то, как ты себя чувствуешь – разве не является чем-то, что решаешь ты?

Ø      Нет.

Уэйн: Нет?

Ø      Ну, это было бы здорово.

Уэйн: Но разве это не что-то, что ты решаешь? Если это то, что ты решаешь, по-видимому, ты мог бы принять решение чувствовать себя хорошо каждый день, любой день.

Ø      Правильно. Этого не происходит.

Уэйн: Это не происходит для большинства из нас. Итак, как получается, что в один день ты чувствуешь себя хорошо, а на другой нет? По-видимому, есть силы вне твоего контроля, которые вызывают ощущение «я чувствую себя хорошо» или «я не очень хорошо себя чувствую». У тебя бывает разный гормональный баланс; разный уровень сахара в крови; различные условия окружающей среды; разные обстоятельства жизни день ото дня. Всё это происходит вне твоего контроля и вызывает ощущение «я чувствую себя хорошо» или «я не очень хорошо себя чувствую».

Ø      Похоже, всё таким образом и происходит. Но может быть это что-то, что я, так или иначе ожидаю, и поэтому оно приходит?

Уэйн: Итак, ты ожидаешь определенных ощущений. Как получается, что в один день ты ожидаешь определенных ощущений, а на другой день у тебя нет никаких ожиданий определенных ощущений? Находятся ли эти ожидания в сфере твоего контроля? В какой-то день появляются ожидания на определенные ощущения, а в какой-то нет?

Ø      Да, похоже, что это так и происходит.

Уэйн: Хорошо. Если это не находится в сфере твоего контроля, каким образом это является твоим действием? Если это находится под воздействием чего-то, что находится вне твоего контроля, стало быть, оно, несомненно, им и продиктовано.

Ø      Как  теннисный шарик, который бросает в этой машине, в силу  различных влияний. Это то, что вы говорите?

Уэйн: Я ничего такого не говорю. Я прошу тебя определить и говорить из своего опыта.

Ø      Много раз я чувствовал, что это биологический процесс, который происходит в теле или сила, которая действует снаружи.

Уэйн: Если это так, тогда кто или что ответственно за это?

Ø      Ответственно за то, что происходит во мне?

Уэйн: Ты говоришь «я выбираю». Если ты совершаешь плохой выбор, ты переживаешь чувство вины. Если ты совершаешь хороший выбор, ты преисполнен чувства гордости.

Ø      Я не могу осуждать себя за те влияния, которые происходят со стороны. Или не должен.

Уэйн: Вопрос состоит в том, как происходит, что ты осуждаешь себя за влияния, которые приходят со стороны? Осуждаешь ли ты себя за ураган «Иван», который снес половину Флориды? 

Ø      Да нет.

Уэйн: Таким образом, мы возвращаемся к основному вопросу: какая часть этих реакций и действий принадлежит Рейнхальду?

Ø      Полагаю, что я не имею влияния на всё это. Я только имею влияние на то, как я принимаю это.

Уэйн: Итак, если ты обладаешь влиянием на то, как ты принимаешь это, тогда ты можешь определить то, как ты принимаешь это, не так ли?

Ø      Кажется это единственный выбор, который у меня есть.

Уэйн: Тогда почему ты плохо принимаешь это?

Ø      Хороший вопрос.

Уэйн: Ты говоришь, что у тебя есть выбор принимать это решение.   Я спрашиваю тебя, делаешь ли это ты.

Ø      Это не выглядит так, потому что, похоже, что реагируешь определенным образом. Это выглядит так, как будто либо вещи возникают, либо ты вынужден действовать определенным образом вследствие всего.

Уэйн: То, что ты сказал только что означает, что ты поступаешь автоматически, но у тебя есть выбор вовлечься в это или ответить на это. Я спрашиваю тебя, есть ли у тебя такой выбор?

Ø      Я думаю, что в определенной степени это ощущается, будто у меня есть этот выбор, только его иногда очень трудно осуществить.

Уэйн:  Если у тебя есть выбор, но ты не можешь воспользоваться им, есть ли у тебя в действительности этот выбор?

Ø      Полагаю, нет. [Смех, хохот]  Ну может быть, «выбор» не подходящее слово. Может быть это что-то, что пока еще не достаточно развито? Как насчет этого? 

Уэйн: Тебе это нравится; мне тоже. Что это значит?

Ø      Это значит, что может быть, если ты выполняешь что-то определенное, это может стать выбором.

Уэйн: И если моя тётя облысела, то она становится моим дядей. Итак, необходимо посмотреть, что происходит.  Мы можем иметь дело только с тем, что имеем, с тем, «что есть».

Ø      Так что, у нас нет никакого выбора?

Уэйн: Я не говорю, нет у тебя выбора или он есть. Я говорю, что очевидно, выборы совершаются. Мы смотрим на источник выбора. Локален он или универсален? Этот аппарат тела/ума  является инструментом или аспектом тотальности? Является ли он своим собственным источником? Источником своих действий? Источником своих реакций? Вот вопросы, которые поднимаются здесь. И только ты сам можешь ответить на них. Не существует доктрины. Я не говорю, что тебе следует верить или что должно случиться.

Ты можешь задавать вопрос или нет. Ты можешь только видеть, представляют ли эти вопросы в целом какой-то интерес для тебя, и как это соотносится с твоей истинной природой, с природой того, что случается.  И если это стимулирует какое-то любопытство, то возможно и более глубокое проникновение в то, что является самой сутью того, кто ты есть и того, что ты делаешь. 

Ø      Временами, я чувствую, что напрасно трачу жизнь. Я ощущаю вину. Понимаете, о чем я? Я чувствую, будто предполагалось, что я способен на нечто большее – на что-то более основательное и глубокое.

Уэйн: Чем ты занимаешься в жизни?

Ø      Я работаю в компании, занимающейся дизайном и электронной аппаратурой, которая продается по всему миру. Компания довольно успешна.  Я начинал с ресторанного бизнеса, специализирующегося на сыром питании, таким образом, возможно, я брошу это. 

Уэйн: Если есть возможность, почему бы тебе ни попробовать что-нибудь еще?

Ø      Так много всего. Я не рассчитываю найти что-то, что даст мне доход, обеспечит комфортом и также прибылью. Когда-то бизнес был моей страстью, но не теперь. Сейчас это просто хороший бизнес, который предоставляет мне ресурсы. Я стараюсь делать что-нибудь. 

Уэйн: Посмотрим, что будет. Почему ты не сделал это?

Ø      Я не чувствую, что я не сделал ничего.

Уэйн: Почему ты не сделал всего, что мог бы?

Ø      Возможно потому, что отвлекался на что-то краткосрочное, на какие-то забавные ситуации; они выглядели забавными, но в то же время, в действительности они не дают того, что дают вещи, требующие более глубокой проработки.

Уэйн: Итак, мы снова возвращаемся к вопросу, почему ты не делал тех других вещей.  Что то, что заставляло Рейнхальда преследовать маленькие желания охотнее, чем любые другие? 

Ø      Их моментальное удовлетворение.

Уэйн: Я знаю, что такое маленькие желания. [Смех, хохот.] Я знаком с этим; Я сам большой любитель мелких радостей. Но я не шлю проклятья с чувством того, что следует делать что-то другое, в то время когда я удовлетворяю свои маленькие слабости.

Ø      Я тоже  не чувствую в это время ничего такого.

Уэйн: К сожалению, чувствуешь после. Таким образом, необходимо посмотреть на то, что производит чувство «мне следует делать противоположное тому, что я делаю».

Ø      Не знаю. Возможно, это что-то внедренное в данную операционную систему, похоже, это пришло из Германии, где учат тому, что ты всегда должен трудиться в поте лица – или еще Бог знает что.   

Уэйн: Итак, если это что-то привнесенное твоим воспитанием, твоей культурой,  стало быть, ты не напрашивался на такое воспитание или на то, чтобы родиться в Германии, ты не способствовал этому. Мы называем это программированием. Если  ты запрограммирован производить эту реакцию, где присоединяется к этому Рейнхальд?

Ø      Я не знаю. Возможно, я смогу понять это.

Уэйн: Для тебя исследование этого вопроса может быть крайне продуктивным.

Ø      Я спрошу себя. Возможно, это полностью бесполезно, потому что, возможно, все нормально; есть лишь проблема принятия этого. Я не знаю. Есть два пути, чтобы идти, и я не знаю, которым. Может быть, необходимо лишь избавиться от этой веры в то, что я должен что-то делать более основательно… или может быть мне нужно делать что-то основательное.

Уэйн: Посмотрим, что ты делаешь. У нас нет ни малейшего понятия, что ты сделаешь в будущем; мы можем только фантазировать насчет этого. Тем не менее, мы можем посмотреть на природу того, что ты делал, потому что теоретически у всего этого есть некая сущность. Ты говоришь: «Я чувствую вину, потому что я сделал то, что я сделал».

Ø      Иногда.

Уэйн: Итак, ты ощущал вину в тот особый момент, когда ты делал то, что ты делал. Я указываю тебе исследовать источник этой вины. Ты говоришь, что это приходит от традиций твоей культуры, твоего окружения – твоей программы. Если дело в этом, а, похоже, что это так, тогда как Рейнхальд связан с этим?

Ø      Вы говорите, что я осуждаю себя за что-то?…

Уэйн: Каким образом Рейнхальд вовлечен в это программирование?  Где находится соединение между Рейнхальдом и программированием?

Ø      Какое соединение? Похоже, это во мне, или контролирует меня каким-то образом, воздействует на меня.

Уэйн: Давай посмотрим на это «я», которое контролируется программой. Если «я» не является программированием, тогда какова природа этого «я», которое, как ты говоришь, контролируется программой? Я не могу работать за тебя, Рейнхальд. Поищи сам.

Ø      Я ищу годами. Я не знаю.

Уэйн: Я веду тебя к богатой жиле.

Ø      Я вижу это. Но это не совсем новая жила. Я старался приблизиться к этому.

Уэйн: Это всегда новая жила. Каждый раз, когда ты приближаешься к ней, она новая, до тех пор, пока ты не добыл это. Это еще там.

[Пауза.]

Ø      Ваша новая книга «Never Mind» написана на основе записанных бесед?

Уэйн: Нет. Есть несколько разбросанных записей об этом, но они представляют собой серии коротких эссе.

Ø      Что бы вы посоветовали мне почитать?

Уэйн: Я рекомендовал бы «Сознание говорит» и «Never Mind».

[Пауза.]

Ø      Махарадж говорит  об искренности, и я не уверен. Я сознаю, что то, что он говорит это описание. «Я» не может стать искренним. Откуда появляется искренность?

Уэйн: Искренность приходит из того же самого источника, как и любая другая реакция или действие.

Ø      Что такое искренность?

Уэйн: Искренность – это слово, которое в значительной мере использовалось в книге «Я есть То». Я не знаю, что это на маратхи, но перевод чудесно хорош. Итак, головоломка, на которую ссылается Джордж, состоит в том, что вот мудрец, который говорит, что все есть Сознание и Сознание совершает всё. Тем не менее, со следующим вздохом, этот мудрец говорит, что необходимо быть искренним, что искренность  необходимое условие для того, чтобы реализация произошла. 

Твоя головоломка – та же самая, о которой сообщал Рамеш. Он рассказывал, что он пришел к Махараджу и сел с ним, и Махарадж снова и снова повторял: «Сознание делает всё. Всё, что есть – это Сознание. Это то, что ты есть. Таким образом, всё, что делается, означает, что это совершает Сознание». И в следующую секунду Махарадж сказал: «И ты должен быть искренним для того, чтобы самореализоваться». Рамеш сказал, что он пошел домой и, совершенно подавленный, вырвал не один клок волос на голове, стараясь найти примирение этим двум утверждениям. Ни одно из них не было заблуждением; Махарадж поступал так всё время.

Рамеш сказал, что способом, примирившим для него данные утверждения, стало понимание того, на что они лишь указывали. То, что говорил Махарадж, было описанием, а не предписанием. Эго слышало то, что «я» (как эго) должен быть искренним. На языке Махараджа, эго не имеет силы быть искренним; эго – фикция, то, что не существует как источник или автор действия. Требуется искренность.

Я использую понятие искренности как открытости, и это то, о чём я уже говорил ранее. Что касается меня, искренность, открытость необходимы здесь в качестве некого движения или соединения. Мне приятно, когда я вижу эту открытость, и я становлюсь безучастным или раздраженным, когда это отсутствует в данной ситуации. Здесь нет осуждения, и речь не идет о причине этой искренности или открытости, поскольку ты не тот, кто производит их. Это может быть услышано таким образом, но это не то, что я говорю. Вовсе нет. Это просто моя реакция на то, что есть, на то, что происходит.

 

 

Перевод Елены Бохоровой.

 

Вернуться на Рам Цзы