Карл Ренц:

«Ты ничего не можешь сделать неправильно»

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 Взято с сайта: Lotos

 

 

             В мае 2007 года Карл Ренц будет в  Москве

 

Карл Ренц – просветленный учитель недвойственности. Родился в 1953 году в крестьянской семье в Германии. Получил сельскохозяйственное образование, затем художественное. С 1980 живет в Берлине и на Канарских островах и занимается музыкой и живописью.

В конце семидесятых он прошел через первое переживание смерти, реализацию бессмертия. За этим осознаванием последовали годы мигреней и болезненных физических изменений, пока в каждой клетке тела сознания вечное Сейчас, безвременность, не стало Реальностью: «Чистый свет струился вспышками через затылок и наполнял все мое восприятие. В абсолютном приятии того, что есть, время прекратилось. Осталось знание того, что то, чем я являюсь, существует вне времени».

Карл Ренц рекомендован представителями ашрама Раманы Махарши как учитель недвойственности. Он проводит беседы во многих европейских странах, в Северной и Южной Америке, Австралии, Индии и Израиле.

 

 

Рисунок Карла Ренца

 

Нет уж, спасибо! Больше никакого Карла Ренца! Я понял это через двадцать минут. Вместе с Кристианом Сальвезеном мы посещали тогда сатсанги различных учителей для нашей совместной книги «Пробужденные приходят». В самом завершении нам порекомендовали Карла Ренца. Мол, нам надо бы включить его в книгу. У него был опыт пробуждения. У него было прозрение во что-то, во что не было прозрения у нас. И в различных городах у него преданная публика.

Только вот то, что этот человек лично для меня ни на что не годился, было очевидно. Он слишком много говорил. Он был беспокоен. Он спешил отвести взгляд. Он не создавал никакой духовной атмосферы. Он сидел, как инструктор семинара, без цветов, без свечей, без фотографии мудрого учителя, вообще без хотя бы какого-нибудь символа духовности. Я-то знавал других учителей сатсангов! Учителей с аурой. Таких, которые вначале долго сидели, закрыв глаза, пока тишина не заполняла собой все помещение. Учителей, которые смотрели глубоко в душу вопрошающих. Почти святых, каждое слово которых было на вес золота. Их окружали музыка, цветы, благовония и иконы великих учителей.

Ничего подобного в случае Карла Ренца. Никакого благоговения. Никакой атмосферы. Ничего медитативного. Хуже: он был даже анти-медитативен! Я медитировал двадцать лет, каждое утро, каждый вечер. Этот же парень, не долго думая, объявил мою дисциплину совершенно бесполезной! Стерли и забыли! И дальше в том же духе. Всякий путь – заблуждение, всякое усилие - бесполезно, всякий поиск – безнадежный случай. Так он говорил. Остальные слушатели, очевидно, своего рода абонементная публика, явно веселились. Я обрадовался, когда беседа закончилась. Но затем я почувствовал кайф. Кайф прямо на улице. По пути домой. Все еще продолжал чувствовать в квартире. И на следующий день. Словно бы во время беседы я получил незаконную таблетку счастья. Инъекцию беззаботности. Или же сильнодействующее средство для расслабления. Это было странно. Должно быть, что-то произошло по ту сторону речи.

Чтобы убедиться в этом, я снова отправился туда. А потом еще раз. И с тех пор я по возможности не пропускаю ни одной беседы, когда этот человек приезжает в город. Мне и сейчас кажется, что говорит он несколько многовато. Два часа в один заход, прерываемый только вопросами слушателей. И в конце второго часа он кажется пугающе свежим и охотно готов продолжать. Слушатели же уже измотаны. Они измотаны, потому что все, что они думали и приводили в качестве доводов, оказалось развеянным по ветру. Все аргументы - задействованными.

Карл Ренц не признает ничего. Никакого духовного познания. Никакого золотого изречения мировой мудрости. Ни одно приобретенное путем глубокого переживания знание не может устоять. Ничто. В конце беседы не остается ничего. Все, что когда-либо думал и во что верил честный человек, больше ничего не значит. Вообще ничего. Это действует удручающе. Но прежде всего облегчающе.
Случается, что некоторые люди впадают в своего рода шоковое оцепенение и в конце быстро уходят, чтобы никогда больше не вернуться. Бывает и так, что во время беседы кто-нибудь с мрачным молчанием или громкими протестами покидает аудиторию. Но большинство развлекается и смеется – чем дольше длится беседа, тем больше. Порой случаются смеховые истерики, как в детском саду.

Поначалу мне это здорово действовало на нервы. Когда я осмеливаюсь задать какой-нибудь искренний вопрос, а другие прыскают смехом, меня это раздражает. А теперь еще и эти дурацкие выходки, от которого у меня возникает ощущение, что я не понял шутки.

Но это проходит. Потому что подлинная шутка бесед Карла Ренца: тот, кто чувствует себя уязвленным, исчезает. Того, кто способен на раздраженную реакцию, больше нет. Конечно, слушатель остается сидеть на том же самом месте до конца. Но теперь ему ничего не мешает. Все то, что, как он думал, ему нужно было защищать, улетучилось. То, что якобы составляет человека, так называемая личность по мере беседы упорхнула прочь. То есть вся сеть верований, опыта, представлений о себе. Она казалась сложной, а теперь просто распадается. Представления о том, каким должен быть мир, каким должен быть я сам и другие, исчезает. Что должно бы произойти, чтобы я был счастлив, да и и вообще, что что-то должно произойти, становится незначимым. В итоге остается то, что, как правило, называют «Присутствием», безоблачной ясностью, которой ничего не требуется.

Звучит неплохо! И как только это удается этому парню? Он будет утверждать, что вообще ничего не делает. И в определенном смысле это правда. Учитель, который познал свою «истинную природу», который понял, что является экраном, а не показываемым фильмом, что он – небо, а не бегущие по нему облака, который таким образом знает, что он есть безмолвие, - ничего не делает. Он ничего не хочет, у него нет никакой цели, он просто присутствует. Однако его присутствие явно воздействует на что-то. Оно всасывает в себя беспокойство. Здесь уместно вспомнить слова Поля Брентона о Рамане Махарши: «Он - пустота, в которую могут проваливаться мысли других». Готово. Больше ничего не требуется.

Но, конечно, в случае Карла Ренца происходит что-то еще. Поэтому его приглашают в такое количество стран. И поэтому люди набиваются битком, когда в начале января он приезжает в Тируваннамалай, Мекку адвайты. Тогда туда стекаются американцы и израильтяне. Австралийцы и англичане. Немцы, само собой, а так же пара индусов.

 

Рисунок Карла Ренца

***

Вопрос: Скажи мне, как избавиться от желания.

Карл: Никак. Ты ни от чего не можешь избавиться.

В.: Или как мне выбраться отсюда.

К.: Ты не можешь выбраться. Но тому, от чего ты не можешь избавиться и из чего не можешь выбраться, - этому ты можешь отдаться. Это все. Это самопознание. Самопознание – это прозрение в невозможность выхода из того, чем ты являешься. Откинься назад и наслаждайся. Другого, кто наслаждается этим, не будет.

В.: Если бы я могла наслаждаться жизнью, меня бы здесь не было.

К.: Ты здесь, потому что у тебя нет выбора. Потому что иначе ты не можешь. Ты – это свобода, у которой нет выбора того, как она выражает себя. Если бы у нее был выбор, она не была бы свободой. Наслаждайся этим отсутствием выбора, этой неизменяемостью твоего существования. Это наслаждение: видеть, что ты никогда ничего не сможешь изменить в том, чем ты являешься.

В.: Для меня это скорее нечто противоположное наслаждению.

К.: Я могу только сказать тебе: то, чем ты являешься, наслаждается каждым моментом и противоположностью каждого момента. Оно наслаждается собой абсолютно. И то, что думает, что не может наслаждаться, есть часть наслаждения.

В.: Что толку, что я являюсь частью какого-то наслаждения. Я хочу быть тем, кто наслаждается.

К.: То, чем ты являешься, наслаждается так же ненаслаждением.

В.: Но это же пустоплетство.

К.: Ты права. Это пустоплетство.

В.: Спасибо.

К.: Но паук – это ты. Ты плетешь эту бесконечную сеть странных мыслей и форм. И наступает момент, когда ты думаешь: «Что означает это сплетение? И кто здесь вообще плетет? Похоже, я плету?!» Вот оно. В состоянии бодрствования «я» началось твое плетение. Ты являешься источником этой бесконечной сети из войны и мира, целой паутины творения, ты прядильщик каждой мысли и каждой формы. Однако с внезапным осознанием того, что это ты, вся сеть прекращает существовать. И когда сеть снова стала полностью тем, чем являешься ты, нет ни мира, ни пустоплетства.

Ты слишком много говоришь

Вопрос: На сатсангах всех учителей есть фазы молчания. Ты же говоришь постоянно.

Карл: Здесь есть только безмолвие.

В.: Достаточно разговорчивое безмолвие!

К.: Безмолвие, которое говорит и слушает.

В.: Безмолвие, которое не может замолчать.

К.: Безмолвию абсолютно по барабану, что получается из безмолвия. У него нет намерений. Оно не проводит различия между правильным и неправильным. И то, что слушает, тоже его не проводит.

В.: Ты имеешь в виду, что содержание сказанного безразлично?

К.: Единственное, что я знаю, это то, что говорит и слушает здесь безмолвие.

В.: Это все?

К.: Больше ничего.

В.: Это означает, что здесь, собственно говоря, вообще ничего не происходит?

К.: Да. И тем не менее, кое-что всегда есть в остатке.

В.: И это...

К.: ... безмолвие.

Что может сделать учитель?

К.: Речь идет о том, чтобы все, что проистекает из твоей «я»-идеи, распознать в качестве концепции. Это не может затронуть то, чем ты являешься. Ты можешь заставить все появиться и вновь исчезнуть. Всегда остается что-то еще. То, о чем ты не можешь говорить. То, что находится до, после и между всеми концепциями. Эта первооснова Бытия, которую ты не можешь изучить и не можешь познать. Ты являешься ею. Для этого тебе ничего не нужно делать. Тебе не нужно напрягаться, не нужно ничего терпеть, не нужно ничего отпускать. Каждое представление, каждая попытка что-то сделать для этого или отпустить, не может сделать тебя тем, чем ты являешься.

В.: Я побывала у многих учителей. Взаимоотношения учитель-ученик были для меня всегда самым важным. Я попалась на крючок концепции?

К.: Концепция исчезает. Для того чтобы осталось то единственное, что есть, исчезает все. Также представления о ценности, качестве или различиях. Это единственная возможность для того, чтобы возник покой, который существует в отсутствии всякой концепции. К этому относится и отсутствие всякой идеи о взаимоотношениях учитель-ученик. Она точно так же фиктивна, как и идея того, что ты живешь. Только лишь с «я»-идеей появляется идея об учителе.
Если бы у тебя на самом деле было уважение к учителям, ты бы просто позволила им исчезнуть. Ты бы признала в учителях то, чем являешься ты. В этом моменте больше нет учителей и учеников. Это было бы уважением к тому, что есть. Этим ты бы сделала счастливыми всех учителей мира.
Мастер, который когда-либо сказал: поднимите меня до небес и постройте мне церковь – его никогда не было. Все говорили: забудьте меня, как только я уйду. Если вы хотите почтить меня, забудьте меня.
Но никто не выполнил этого. Вместо этого были взращены целые религии. Иисус никогда не говорил: учредите религию. Он сказал: пусть мертвые хоронят мертвецов.

В.: Ты хочешь внушить мне отвращение к учителям!

К.: Все, что ты делаешь, это: избегание пустоты. Для этого существуют различные техники. Ты принимаешь отношения учитель-ученик. Это твоя попытка заполнить пустоту. Это твоя попытка создать тому, что есть Я, противоположность – цель.

В.: Просто найти что-то важное.

К.: Это абсолютно неважно. «Я» - это только идея, только идея об отделенности. Этой идее требуется противоположность и вместе с этим - цель. Подходит любая цель, в том числе и цель, не иметь никаких целей. Это тоже позволяет заполнить пространство пустоты. «Я» хитро на выдумки. Ты не можешь уйти от него. Оно прячется и в не-прятании. Действующий прячется позади не-действующего.

В.: Ну и что я могу сделать?

К.: То, чего ты не можешь сделать. Что при любых условиях полностью является тем, чем является? Что никогда не знает изменений в себе? Что самое основательное из всего, что существует? Что такое эта первооснова, которая всегда должна присутствовать, чтобы познающий и познание вообще могли существовать? Что такое эта сущность, которая всегда пребывает в покое, которая никогда не движется? В которой просто появляется и исчезает различная информация? Скажи мне: для того, чтобы ты могла стать тем, что является Постоянным, что больше не приходит и не уходит, - для этого должно что-то случиться? Ты должна что-то делать для этого? Что-то познать? Или это находится здесь - с познанием и без него?

В.: Возможно. Если тебе доведется повстречать другого учителя, который тоже постиг это, вам будет нечего рассказать друг другу.

К.: Тогда произойдет то же, что и сейчас. Потому что как раз с ним я и говорю. С твоей точки зрения это может выглядеть так, словно здесь сидит тот, кто говорит, а там сидит тот, кто слушает. Но это одно и то же Бытие. В этот момент оно познает себя как познающего, как опыт познания и как познанное. То, что между ними есть разделение, - фикция. Все остальные фикции возникают из-за того, что эта фикция считается реальной. Вопрос смысла или бессмыслицы так же относится к этому. Источнику, Бытию этот смысл не требуется.

В.: Это похороны учителя.

К.: Чем больше ты познаешь это как единственную реальность, тем больше будет похоронено. Будет похоронено все, чем ты не являешься. Все большее количество будет падать в могилу несущественности. Все большее количество веры отпадет. Поскольку ты познаешь: все, во что ты должен или можешь верить, не может быть Бытием.

В.: Но учитель ведь помогает мне распознать это!

К.: Ты полагаешь, что у него есть морковка, за которой ты пробегала всю свою жизнь. И когда ты будешь готова, он преподнесет ее тебе на блюде. И когда ты ее слопаешь, можно будет расслабиться, потому что тогда ты будешь просветлена. Все это часть выдумки. Пробуждение от индивидуального сознания к космическому – это часть выдумки. Когда ты думаешь: да, теперь это Реальность, и я являюсь этим – это выдумка.

В.: Но если с этим пробуждением связан экзистенциональный ужас?

К.: Все является частью сна. В том числе и тот, кто ужасается. То, чем ты являешься, не может быть изменено или затронуто всем этим. Оно всегда было тем, чем было.

В.: И только, когда я это обнаружу, ужас исчезнет?

К.: Тогда больше не будет того, кто может испугаться.

В.: И тогда это хорошо?

К.: Тогда это не хорошо, не плохо, а так, как было всегда. В этом нет ничего нового. И когда тебя кто-нибудь спросит: «Как дела?», ты скажешь: «Как всегда». И тогда учитель похлопает тебя по плечу и поставит тебе отлично.

Учитель неважен

Вопрос: Верно ли, что учитель может привести ученика к единому сознанию?

Карл: Это неважно. Оттуда, куда ты можешь войти, ты точно так же можешь вывалиться. Может случиться так, что на определенное время представление о двойственности исчезнет, возникнет единство. Но из этого единства всегда вновь появляется двойственность.

В.: Мне просто кажется интересным, что благодаря упражнению или учителю можно получить такой опыт.

К.: Куда бы ни привели тебя усилия, техники и учителя, ты снова вывалишься.

В.: Мой духовный учитель сказал: ты можешь уже сейчас испытать единое сознание, которое каждый познает после смерти.

К.: То, что он, вероятно, имеет в виду, это: то, что есть после смерти, было уже и тем, что ты познал в жизни, а именно, единством, которое возникает снова и снова. В смерти тело распадается, и сознание тела переходит в единое сознание. Но это все еще сознание. И все, что происходит в сознании, не может сделать тебя тем, чем ты являешься. Переживание единства или переживание осознанности – всего лишь переживания. Они в любом случае могут показать тебе, что ты – то, что переживает опыт. И что то, что переживает, никогда не может быть пережито. Любые опытные переживания, в том числи смерти и жизни, мимолетны. Они приходят и уходят. То, чем ты являешься, не приходит и не уходит. Ты – Источник. Вся феноменальная жизнь – это отражение.

В.: Это я, как мне кажется, уже однажды пережил.

К.: Это невозможно пережить. Глаз не может увидеть сам себя. Восприятие не может воспринять само себя. Все, что воспринимаемо, не есть то, что есть восприятие.

В.: Но с тобой же так однажды тоже было? Было же внезапное познание?

К.: Это было простое «ага!».

В.: Да, именно.

К.: «Ага!» значит, что то, что воспринимается, не может быть тем, что воспринимает. И что в том числе воспринимающий, Карлуша, есть только часть воспринимаемого. Но до Карлуши существует то, что на самом деле существует, - и это непереживаемо. Непознаваемое и непостижимое, абсолютное отсутствие «я» и отсутствие желания всегда здесь, что бы ни происходило, и это то, что есть ты. Все, что возникает перед тобой, есть лишь отражение твоего Бытия. То, чем ты являешься, есть Сущность всего. Но это непереживаемо.

В.: Значит, толку в этом нет. Я имею в виду - то, что непереживаемо, не может доставить удовольствия.

К.: Это полное отсутствие привлекательности для феноменального.

В.: Да, я это заметил. Частично.
Интерес к поверхностным феноменам ослабевает.
Это такое развитие, может быть, своего рода предварительное условие для «ага!».

К.: Нет, это не предварительное условие. Это сама необусловленность.

В.: Не предпосылка?

К.: Это не имеет предпосылок.

В.: Тогда учитель мне тоже не нужен.

К.: Тогда учитель кому не нужен?

В.: Прошу прощения?

К.: Кто тот, кому не нужен учитель?

В.: Кто? Что?

К.: Ты ничего не можешь сделать. Во сне могут возникнуть ученик и учитель. Возможно, ученик думает, что он чему-то научился. Но все, что может произойти в этих отношениях, это то, что оба прекращают существовать. Ученик и учитель исчезают. Остается то, чем жизнь и реальность являются в себе. Абсолютное Бытие.

В.: Да, и что же это за учитель, который исчезает?

К.: Это может быть личный учитель.

В.: Но он что, здесь только для того, чтобы исчезнуть?

К.: И вся жизнь – это учитель.

В.: Но и это тоже исчезает? В «ага!»-переживании?

К.: Все, чего не существует, исчезает.

Что я могу сделать сам?

В.: Люди, которые пришли к Рамане или другим мистикам, пережили эту Недвижимость. Они попробовали ее на вкус. И хотели, чтобы этот вкус был с ними всегда. Они садились рядом и медитировали. Я просто не верю, что это неважно, прилагаешь ты усилия или нет. Ты это так представляешь, словно ничего нельзя сделать ни для способствования, ни препятствования этому. Однажды это внезапно нападает.

К.: Нет, это ни на кого не нападает. Эта Недвижимость, эта основополагающая Осознанность ничем не обусловлена. Все, что происходит во времени, не может оказать на нее воздействие. И случится ли это, когда и как, абсолютно не зависит от того, что происходит во временной плоскости. Поэтому любой поступок, любое действие, любое понимание или не-понимание бесполезно. Это не имеет никакого значения для этого маленького «ага!»: для осознавания Абсолюта.

В.: Для индивидуальной жизни это явно имеет большое значение.

К.: Ты надеешься на преимущество. Это не преимущество. Ты надеешься уйти от себя. Это невозможно. Ты хотел бы найти выход. Его нет. Тому, что есть, не нужен выход, и его никогда не будет. Потому что то, что есть, есть сейчас и есть вечно. Бесконечно. Ты не можешь подойти к этому и не можешь отдалиться.

В.: Но немного работы или подготовки все-таки делает тебя уже готовым к подобному переживанию или, если угодно, не-переживанию. Например, иметь возможность вообще воспринимать то, о чем ты говоришь. Эта возможность приятия ведь не существует изначально.

К.: Приятие исходит не из того, чем ты себя считаешь, а из все того же Источника, как и неприятие. Способен ты это принять или нет, не в твоих руках. У тебя может сложиться ощущение, что ты это выработал.

В.: Точно.

К.: И тем не менее я знаю с абсолютной уверенностью, что не ты выработал это. Приятие – это спонтанное явление.

В.: Может быть, но тому, чтобы это явление заявило о себе спонтанно, можно же наверное поспособствовать.

К.: Ни одно усилие не поможет. Не существует подготовки и доработки.

В.: Однако, книга «Deep sharing» Пола Лоуи показалась мне очень полезной.

К.: Здорово. Звучит хорошо.

В.: Это глубокое откровение о чувствах.

К.: Это «Sheep sharing»?

В.: Нет, «Deep sharing».

К.: Но ведь «Sheep sharing» означает «стричь овец»?

В.: Нет, нет, «Deep sharing». «Deep sharing» означает «разделить глубину».

К.: Разделить глубину? Ножом разделить? Так, чтобы получилось две глубины?

В.: Не раз-делить. По-делиться. Он делится своими чувствами, делится с другими, всеми чувствами, в том числе и теми, которые причиняют боль.

К.: Коротко их подстригает.

В.: Он открыт и честен. И, между прочим, так быстро не уходит от темы.

К.: Вместо этого уходит медленно. Как с тупым ножом. Чтобы было больно. Медленно выдирать волосы. Это и есть «Deep sharing»? Я правильно понимаю?

В.: Нет. Абсолютно нет.

К.: Нормальную Sheep sharing делают острым ножом, чтобы дело шло быстрее.

В.: Значит, существует еще одна полная смысла подготовка! Затачивание ножа!

К.: В итоге все волосы исчезают. Ты гол. Больше ничего нет.

В.: Благодаря хорошей подготовке.

К.: Ты меня победил. Есть еще вопросы, на которые я не могу ответить?

Ты ничего не можешь сделать неправильно

Вопрос: Иногда у меня возникает такое чувство: именно сейчас происходит прорыв, вот оно, наконец-то!

Карл: «Я никогда не был так близок к себе, как вчера вечером».

В.: Примерно так.

К.: А затем ты по возможности хочешь удержать эту погруженность или близость. Это желание удержать снова разрушает ее. И все, что остается, это желание.

В.: Да, тогда я испытываю разочарование.

К.: Раз-очарование было бы концом чар. Это то, что ты, собственно говоря, ищешь: абсолютное разочарование, которое позволит тебе полностью прекратить поиски. Но раз ты здесь сидишь, ты все еще очарован.

В.: Я сижу здесь, чтобы несколько ускорить дело.

К.: Каждый, кто думает, что он обретет себя скорее здесь, чем где-либо еще, заблуждается.

В.: Значит, мне не нужно сюда приходить! Тогда я могу делать то, что мне хочется.

К.: Ты никогда не можешь делать то, что тебе хочется.

В.: У меня здесь другой опыт.

К.: Потому что в тебя играют. Ты – беспомощность и бессилие. Нет Второго, чью судьбу ты имел бы возможность решать. Нет Бытия, которое бы имело власть над другим Бытием. Всесилие Бога – это полное бессилие. Всесилие означает быть тем, что есть.

В.: Тогда я могу усесться дома и больше вообще ничего не делать.

К.: Хорошо. Только как-нибудь сюда загляни еще раз и расскажи, как это было. И, прежде всего, получилось ли у тебя.

В.: Честно говоря, я уже попробовал. Это тяжело.

К.: Каждый пробует это, ни у кого не выходит.

В.: Невозможно ничего не делать?

К.: Можно только ничего не делать. Ты ничего не делаешь. Все происходит само!

В.: Значит, я не могу сделать ничего неправильного.

К.: Все, что ты делаешь, это именно то, что надо. Ты ничего не можешь сделать неправильно, потому что ты никогда ничего не сделал или не мог бы сделать. Это свобода! Свобода от деятеля, от некой личности, которая когда-либо что-то сделала или могла бы сделать.

В.: Тогда кто делает войну?

К.: Ты! Кто еще?

В.: Что?

К.: Ты несешь ответственность.

В.: Но ты ведь только что сказал...

К.: Раз существуешь ты, существуют война и мир. Ты источник того и другого. Ты отвечаешь за все, что есть.

В.: Отвечаю за все?

К.: Потому что ты есть то, что есть.

В.: Прости, ты с кем сейчас разговариваешь?

К.: Я говорю с самим собой.

В.: Слава Богу.

К.: Как всегда. Я всегда говорю с тем, что понимает, - никогда с тем, что не понимает. Разве это не само собой разумеющееся?

В.: Нет.

К.: То, что есть всегда, это. Что говорит, что слушает, что молчит...

В.: Значит, я сам себя и слушаю?

К.: Ты можешь слушать только сам себя. Говорит только , и только Я может себя слушать.

В.: И в чем суть всего этого?

К.: В самопознании.

 

Вернуться на Миры